Неожиданной и необычной оказалась моя недавняя поездка в Черногорию. Каким-то неисповедимым образом я попал… в Добрянку. Точнее, в городок Доброта (с ударением на первый слог).

Осколок Югославии

В нулевых, как принято говорить, годах мне удалось побывать почти во всех Добрянках бывшего Союза. В двух российских, в четырёх украинских и в украинском же селе Добрянском. А также на улице Добрянской в Перми и на борту волжского сухогруза, названного в честь нашего города. И вот – Добрянка черногорского образца. По сути, это часть более известного туристического города Котор.

Черногория («Црна Гора» по-местному или «Монтенегро» на западный манер) – осколок бывшей Югославии. Совсем маленький как по территории (два с половиной Добрянских района), так и по населению. В ней живёт 620 тысяч человек, что сопоставимо с Сочи. И если полотна размашистой сочинской жизни пишутся сочными красками, широкими мазками, то черногорской – мелкими штришками. Это даже и не полотна вовсе, а этакие миниатюрки.

Как мы «пролетели»

В силу известных обстоятельств прямые рейсы из России в Черногорию в настоящее время отсутствуют, поэтому пришлось лететь туда по замысловатому маршруту: Пермь – Сочи – Белград – Тиват. Замысловатость компенсировалась относительной дешевизной, а дешевизна…

«Вылет рейса Сочи-Белград компании «Аэр Сербия» задерживается до 6-00», – прошло объявление по сочинскому аэровокзалу.

На часах начало четвёртого ночи. Потом вылет перенесли ещё на полчаса. Потом полчаса сидели в самолёте. В результате трёхчасового опоздания мы «пролетели» с рейсом до Тивата. Электронные билеты туда срочно отменили и отправились из Белграда другим рейсом и опять же с задержкой, правда, только на один час.

При посадке меж гор А‑319 чуть ли не касался крыльями крыш домов и автомобилей, медленно ехавших по шоссе впритык к взлётно-посадочной полосе.

По черногорским «кривинам»

Тиват сам по себе – вполне приятный, ухоженный приморский городок. С малюсеньким аэровокзалом, жарой и пальмами, дисциплинированно стоящими в очереди таксистами – все здоровенные, высокорослые.

Подходим:

– Нам нужно в Котор.

– Четрдесет (четыре по десять, т.е. сорок. – Авт.) евро, – слышим в ответ.

Ого! Это почти 2,5 тысячи рублей за двадцать километров пути. Из надёжных источников знали, что обычная такса здесь 30 евро.

– Пробка, – разводят руками таксисты. – Пока в ней простоишь…

Отошли в сторонку, договорились за 35.

– Через тоннель действительно пробка, я вас другим путём довезу, – объясняет наш водитель Райко.

По профессии он энергетик, строил линию электропередачи по дну Адриатического моря из Италии в Черногорию, но сейчас работы нет, поэтому таксует. Поразился, когда я назвал мощность нашей Пермской ГРЭС.

Ехали с ним какими-то горами, дворами, узенькими дорожками с крутыми поворотами («кривинами» по-сербски). Пару раз срезали путь через автозаправки, и минут через двадцать-тридцать вот он, наш отель.

В зажатой между горами и Которским заливом Доброте одна заполненная транспортом улица, а также набережная с многочисленными пирсами, пляжами, пальмами, множеством отелей, апартаментов, ресторанов и ресторанчиков, несколькими церквями. Всё в камне. Год основания города – 1260-й, население – 8 тысяч человек.

Уроки русского

– Добар дан («добрый день» – сербск.), – приветствую улыбчивых служащих у стойки администратора.

– Good afternoon, – слышу в ответ на английском.

Оказалось, американцы. Их в небогатой Черногории почему-то немало.

На английском норовили говорить и подрабатывающие в отеле черногорские старшеклассники. Вымуштрованные. Один из них, с чисто славянским именем Божидар, принёс наши вещи в номер.

– Хвала («спасибо»), – искренне благодарил его, а он в ответ опять на английском.

Тут же включился неискоренимый учительский инстинкт.

– Ты серб?

Божидар кивает в ответ.

– Давай на русском. Знаешь, что такое «спасибо»? Это не пустое «thanks», а пожелание тому, кто помог: «Спаси Бог». И русское «здравствуй» тоже не просто так. Это пожелание здоровья.

Мальчишка остановился, задумался, переспросил:

– Прямо так: «Спаси Бог»?

На следующий день:

– Здравствуй, Божидар!

– Здравствуй, – улыбается в ответ.

Как я понял, черногорская молодёжь в большинстве ориентирована на Запад. А вот старшие неравнодушны к России.

Сербский приговор

Опять же едем на такси. Водитель, услышав русскую речь, аж подпрыгнул за рулём!

– О, Русия! Я люблю русских! Я русофил! Я учил русский язык во времена Югославии, – и сходу: – Зеленский – фашист, который продался Западу!

Через день другой таксист – опять про политику.

– Правильно Путин делает, что газ Западу перекрывает. Пускай помёрзнут! Когда они в 90-х нас бомбили, разрушали всё, мы и наши дети не мёрзли? Кто нас тогда жалел? Всё зло с Запада.

Ездить с черногорскими таксистами интересно. Разговорчивые. Даже с теми, кто не знает русского языка, вполне можно общаться на русско-сербской смеси. Языки-то родственные, славянские. Колоритно в этой связи смотрелась в гостинице «Книга жалоб» – «Книга приговора».

Капитан Монтенегро

По сути, черногорцы – те же сербы. Один язык, одна вера, но какой-то раскол, видимо, присутствует и тут. Наш номер убирала скромная девушка из Сербии с изумительным именем Любица. Сначала подумала, что мы поляки, но как поняла, что русские, оживилась, заулыбалась, приложила руку к сердцу: «Мы – братья!»

А вот владелец скоростного катера, который возил нас по Которскому заливу с выходом в невероятно красивое Адриатическое море, особых чувств не высказывал. Напротив, каким-то образом услышав за рёвом мотора и шумом ветра наши негромкие рассуждения о родственности сербов и черногорцев, если уж не возмущённо, то поучительно, подняв вверх указательный палец, произнёс:

– Я не серб, я монтенегро! Сербия – иная держава!

Вам это ничего не напоминает? Вот и мне напомнило.

Люди наши и не наши

Бродя по Котору-Доброте, с интересом разглядывал автомобильные номера. Почти по Розенбауму, «как молитву читал номера ленинградских машин…» Именно ленинградских среди множества немецких, итальянских, австрийских и прочих там албанских, румынских, латвийских не встретил, а вот московские попадались. Попалась и пара украинских из Полтавской и Одесской областей. Полтавчан не слышал, а одесситы с двумя малышками разговаривали на чистом русском с малороссийским акцентом. Точно так же общались между собой две девушки, которых я встретил на самой верхотуре Которской крепости.

– Как я тебя сфотографирую, так ты красиво получаешься, а как ты меня, так всё наперекосяк! – высказывала одна другой.

– Девчонки, не ссорьтесь. Давайте я вас вдвоём красиво сфотографирую, – выступил я было в качестве миротворца, но украинки, услышав великий и могучий, сразу замолчали, настороженно переглянулись и отказались.

Зато казахская семья из Алма-Аты сфотографировалась с удовольствием. Постояли мы с ними на древних каменных ступенях, поговорили дружески на чистейшем русском и разошлись, пожелав друг другу благополучия.

Здесь же у меня несколько поколебался стереотип об агрессивной эмансипации американок. На опасном спуске по разбитым ступеням протянул руку помощи полненькой девушке, как оказалось, из США, и она, с удовольствием приняв её, рассыпалась в благодарностях.

Куда «валить»?

В Которский залив каждый день заходят огромные туристические лайнеры. Десяти-двенадцати палубные красавцы. Из них, как горох, вываливаются толпы итальянцев, испанцев, англичан, американцев, индусов и ещё каких-то, порой весьма экзотических, народов. Слышал и русскую речь. В Черногории наших соотечественников немало.

Утро, тепло, благодать. Вышел на набережную. На одном из ближайших пирсов увидел подростка с удочкой. Подошёл:

– Добро ютро, – обращаюсь по-сербски. – Иести рибу?

Он мне в ответ по-русски:

– Не клюёт ничего, только мелочь. Вон, в ведёрке.

Оказалось, мальчишка из Москвы. Его семья, продав московскую квартиру, переехала сюда на жительство год назад.

Таких в Черногории предостаточно. Прочитал в местной прессе, что русские в несколько раз опережают всех других в очереди на покупку недвижимости в этой стране. Но, как всегда, сколько людей, столько и мнений. Разговаривал с нашими музыкантами, что «лабают» по побережью на свадьбах, торжествах, в клубах, – им всё нравится, уезжать не хотят. Напротив, у девушек, которые занимаются там же косметическими услугами, большое желание «свалить из этой нищеты». Средняя зарплата в Черногории – 700 евро.

Символ мира

В один из дней взял в прокате велосипед. У парнишки, что сдаёт их, плохо как с сербским, так и с английским. Оказалось – курд.

Ездил, ездил я по побережью, фотографировал красоты и устал. Не столько физически, сколько психологически –

от тесноты дорог, узких улочек, постоянного ощущения зажатости (не то что Россия-матушка со своими просторами!). Да ещё и транспорт мой подвёл: заскрипел, захрустел. Посмотрел, оказалось, цепь со звёздочками лет сто не смазывались. Где бы масла машинного раздобыть? Смотрю, остановился грузовичок с виноградом и прочими фруктами, водитель вокруг ходит.

Подъезжаю к нему, показываю свой проблемный велосипед.

– Здраво! Есть у тебя масло?

– Такого нет, – отвечает. – Только оливковое. Можно им.

Вспомнил я на брегах Адриатики, как в далёком висимском детстве мы, бывало, смазывали свои велики… подсолнечным маслом, и дал добро. Смазали сообща, расстались дружески. Спаситель мой уехал по своим делам, я – по своим. Кручу педали, а в голове пульсирует: «Оливковая ветвь – символ мира!»

---

Вспоминаю сейчас всё это и думаю о странностях бытия: мало того, что Черногорию удивительно быстро приняли в НАТО, так сейчас её прозападное правительство собралось вводить для россиян визы. Именно правительство. Убедился, что простым людям этого точно не надо.

---